АБОРТ И "ТРУДНЫЕ СЛУЧАИ"
Псалмопевец описывает развитие плода в материнской утробе как творческий акт Бога: "Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей... Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был втайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои" (Пс. 138.13,15,16).
О том же свидетельствует Иов в словах, обращенных к Богу: "Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом... Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой... Ты вывел меня из чрева" (Иов. 10.8-12,18).
"Я образовал тебя во чреве... и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя" (Иер. 1.5-6), – сказал Господь пророку Иеремии.
"Не убивай ребенка, причиняя выкидыш", – это повеление помещено среди важнейших заповедей Божиих в "Учении двенадцати апостолов" – одном из древнейших памятников христианской письменности.
"Женщина, учинившая выкидыш, есть убийца и даст ответ перед Богом. Ибо... зародыш во утробе есть живое существо, о коем печется Господь", – писал апологет II века Афинагор.
"Тот, кто будет человеком, уже человек", – утверждал Тертуллиан на рубеже II и III веков.
"Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства... Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы", – сказано во 2-ом и 8-ом правилах святителя Василия Великого, включенных в Книгу правил Православной Церкви и подтвержденных 91-ом правилом VI Вселенского собора.
При этом святой Василий уточняет, что тяжесть вины не зависит от срока беременности: "У нас нет различения плода образовавшегося и еще не образованного".
Святитель Иоанн Златоуст называл делающих аборт "худшими, нежели убийцы".
Юбилейный Архиерейский собор 2000 г. принял социальную концепцию Церкви, в которой дана оценка острым проблемам современности. Не была оставлена без внимания и проблема абортов, как одна из самых насущных в России. К сожалению, в светской прессе появились весьма свободные толкования доктрины, в частности, утверждения о том, что Церковь якобы благословляет аборты в так называемых трудных случаях.
Автор в своем комментарии предложенной обществу социальной доктрины, конечно же, понимает, что невозможно учесть все многообразие жизненных ситуаций, поэтому однозначно рекомендует в каждой жизненной ситуации необходимость индивидуальной беседы с духовником.
Прежде всего, следует подчеркнуть, что юридический и нравственный запреты, по своей сути, различны. Первый ограничивает свободу человека, тогда как второй оставляет ему свободу выбора. Принятый собором документ не носит юридического характера, а рассматривает проблему абортов в рамках нравственных категорий.
Верующему человеку тяжело слышать, когда Церковь обвиняют в различных грехах, в том числе в жестокости по отношению к женщине. Особенно остро стоит вопрос о позиции Церкви по поводу так называемого прерывания беременности, которое осуждается и безоговорочно приравнивается к убийству 2-ым правилом святого Василия Великого и правилами Вселенских соборов.
Серьезные словесные баталии разгораются вокруг так называемых "трудных случаев" – в частности, абортов по медицинским показаниям, которые составляют примерно 1% от общего числа абортов. Однако любой священник со стажем может вспомнить десяток-другой примеров из своей практики, когда врачи отправляли женщину на прерывание беременности, предсказывая ей неминуемую смерть родами, а он благословлял рожать – и убеждался, что все прошло хорошо.
Дело в том, что, говоря об угрозе для жизни, медики зачастую имеют в виду опасность для здоровья, повышенный риск осложнений. Но роды – сложный физиологический процесс, в любом случае, всегда сопряженный с определенным риском. Эта форма служения, как и служба в армии для мужчин, всегда содержит опасность для жизни матери, даже если беременность и подготовка к родам проходят благополучно.
Эти два подвига – деторождение и защита Отечества, связанные с необходимостью жертвовать собой, благословляются Церковью, так как без них невозможно существование народа и государства. Причем на службу в армии, которая даже в мирное время заключает в себе угрозу для жизни, в военное время общество посылает солдат принудительно.
Рассматривая случаи, когда беременность реально угрожает жизни матери, мы должны отдавать себе отчет в том, что имеется разница между риском для здоровья и риском для жизни, а также между риском для жизни и неминуемой смертью при сохранении беременности.
Именно о таких случаях прямой угрозы жизни матери сказано в "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви", принятой на Юбилейном Архиерейском соборе. Хотя Церковь не может благословить аборт, но при угрозе неминуемой смерти женщина не принуждается к мученичеству, которое может быть только добровольным. В этом случае решение собора не благословляет аборт, но все же рекомендует священникам проявить некоторое снисхождение при назначении епитимии: "В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности... в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение".
Современная медицина позволяет в такой степени обезопасить женщину, что скорее можно говорить об исключительных, чрезвычайно редких случаях смерти при родах, обычно сопровождающихся и гибелью плода. Имеется целый арсенал средств, позволяющих спасти жизнь матери и ребенка даже при тяжелой патологии, – это кесарево сечение, ставшее обычной операцией даже в районных больницах; современные способы остановки кровотечения, использование кровезаменителей; возможности выхаживания недоношенных детей с массой менее 1 кг и многое другое.
Почему же женщину направляют на аборт?
Часто причина в банальном желании врача застраховаться и улучшить статистику в ситуациях повышенного риска, ведь за смертность от абортов, какой бы высокой она ни была, он не отвечает, тогда как даже за единичный случай смерти роженицы ему грозят большие неприятности.
В то же время подобная логика перестраховки совершенно не учитывает, что аборты часто приводят к летальному исходу, причем женщина может умереть не только сразу после прерывания беременности, но далеко не редкость и отдаленные последствия аборта, влекущие за собой гибель: постабортный синдром, сопровождающийся попытками самоубийства; различные женские заболевания, особенно онкологические, – для медиков совсем не секрет, что через несколько лет после аборта возможна смерть от рака молочной железы.
Патологии, связанные с реальной угрозой для жизни матери, обычно чреваты и неизбежной, неотвратимой гибелью ребенка, что делает вмешательство допустимым, поскольку оно не является причиной смерти ребенка – его жизнь спасти нельзя.
Но рассмотрим ситуацию, когда возникает проблема выбора между жизнью матери и ребенка. Практика показывает, что мнения женщины, которая, как правило, находится в бессознательном состоянии, никто не спрашивает. Если же представить себе, пусть даже чрезвычайно редкий, случай, когда православная женщина, находясь в подобном положении, просит совета священника, то возможно ли благословить ее на аборт? И может ли мать, с точки зрения церковного православного сознания, добровольно умереть, предоставив жить ребенку? Будет ли этот шаг приравнен к самоубийству? Ответ находим в житиях святых.
Священномученик епископ Серпуховской Максим (Михаил Александрович Жижиленко) родился в семье, в которой было 9 детей. Будучи студентом Медицинского факультета Московского университета, он женился, но прожил с женой не более полугода: она умерла из-за невозможности перенести беременность. Оба супруга, ни под каким видом, не захотели прервать эту беременность, хотя знали, что она грозит смертью, а по законам Российской империи в таких случаях разрешался аборт. Его жена до последнего хотела сохранить жизнь своего ребенка.
По окончании университета Михаил Александрович был врачом-психиатром, затем главным врачом таганской тюрьмы в Москве. Он спал на голых досках, питался тюремной пищей и все свое жалованье раздавал заключенным. Став епископом, он не мог не привлечь к себе внимания советской власти и в 1929 г. был арестован, а 6 июля 1931 г. расстрелян.
Является ли смерть его жены самоубийством? Очевидно, что, хотя за ее гибелью от тяжелого токсикоза беременности последовала и гибель ребенка, – этот поступок является добровольно принятым на себя мученичеством и высшим христианским подвигом, не меньшим, чем тот, который через несколько лет совершил сам священномученик Максим.
Возникает вопрос: а имеет ли право священник толкать женщину на смерть? Известно, что благословение духовника носит рекомендательный характер и никак не нарушает существующей "свободы" делать аборты, поэтому никто не может обвинить Церковь в ограничении чьих-то "прав".
Особым случаем является внематочная беременность и другие случаи, когда речь идет не о риске, а гарантированной гибели, притом что ребенка нельзя спасти. В этом случае отношение Церкви, засвидетельствованное в материалах Архиерейского собора 2000 года, представляет собой определенный баланс строгости и снисхождения: меры прещения, давления, такие, как отлучение от причастия, не применяются. Хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что здесь речь идет не об 1% прерывания беременности по медицинским показаниям, а о действительно редких, единичных случаях, когда нужно принять решение о том, будет ли дальнейшее развитие событий самоубийством или добровольно взятым на себя риском для спасения жизни ребенка?
Особо отметим, что, хотя случаи действительной угрозы для жизни женщины и бывают, следует отдавать себе отчет, насколько они редки, чтобы концентрировать внимание только на них и только через их призму рассматривать проблему абортов в целом, допуская необоснованное обобщение. Тем не менее, аргумент о смертельном риске – самый важный и часто употребляемый в бурной полемике между сторонниками и противниками абортов.
По нашим наблюдениям, сегодня редко встречаются явные и открытые апологеты прерывания беременности. Теперь они не выступают открыто, а говорят примерно так: "Мы против абортов, но надо понимать, что в определенных случаях они неизбежны. Поэтому необходимо обеспечить их производство в максимально благоприятных для женщины условиях. Кроме того, женщина должна иметь свободу выбора". Однако если перевести слово "аборт" на русский язык, то его истинное значение – "детоубийство" – сразу выявит порочность этой логики.
Твердая позиция Церкви по данному вопросу и отсутствие в ней каких бы то ни было компромиссов крайне важны. Если внутри Церкви произойдет хотя бы малейший поворот в сторону либерализации – это будет означать капитуляцию перед сторонниками абортов, переход в их лагерь. Свидетельство Православия в защиту жизни потеряет свою основу, что неизбежно спровоцирует увеличение числа абортов.
Если рассуждать логически, то каждая беременность несет в себе риск, а следовательно, "общее благословение" на аборт в трудных случаях будет означать не что иное, как прямое разрешение делать аборт всегда, просто по желанию.
Много ли сейчас здоровых женщин? Почти у каждой найдутся медицинские показания для убийства ребенка во чреве. Все, у кого возникают хоть какие-то проблемы со здоровьем, истолкуют либеральный подход в широком смысле и воспримут его как "церковное благословение" на детоубийство.
Конечно, не представляется возможным учесть множество индивидуальных "трудных случаев", но со всей определенностью следует сказать, что церковные правила, осуждающие аборт, в пересмотре не нуждаются.